26 лет назад уроженец Жамбылской области Ашим Елтаевич Бекбосынов храбро сражался в знаменитом «мусульманском батальоне», сформированном в Афганистане. Десантник 177-го отряда специального назначения, ныне житель Тараза, Ашим Бекбосынов рассказал корреспонденту ec-sport.kz о службе в «горячей точке».
Военный конфликт, получивший название «афганская война», является частью гражданской войны в Афганистане, где схлестнулись две силы — правительство Демократической республики Афганистан и вооружённая оппозиция, «моджахеды». Курс нового правительства на кардинальные преобразования, по сути, расколол страну и привёл к гражданской войне. В состав советских сил, введенных в 1979 году для оказания помощи дружественному Афганистану, входило и уникальное спецподразделение, состоящее исключительно из отлично подготовленных людей среднеазиатских национальностей. Благодаря происхождению своего личного состава, сформированного, в основном, призывниками из Казахстана, Таджикистана, Узбекистана и Киргизии, этот отряд и получил название «мусульманского батальона».
— В армию я попал сразу после того, как в 79-м окончил Луговской зооветеринарный техникум и меня направили в Целиноградскую область, — рассказывает Ашим Бекбосынов. — Оттуда попал назад в родную Жамбылскую область, в военчасть в Отаре. После шести месяцев службы нас, 40 сержантов, отобрали в Капчагайскую десантную дивизию, отдельный 4-й батальон. Там шесть месяцев готовили уже по-другому, это была спецподготовка десантников. К началу 1980 года отряд был сформирован и отправлен на учения и боевые стрельбы на Отарский полигон.
— Какие предметы боевой подготовки вы изучали?
— Были занятия по тактической и разведывательной подготовке. Обучали действиям в дозоре, в засаде, в поиске, как выводить из строя или захватывать важные объекты противника. По огневой подготовке обучали разведке целей, определению исходных установок для их поражения. Большое внимание уделялось инженерной подготовке — взрывчатые вещества, мины иностранных армий, установка и преодоление инженерных заграждений. На занятиях по военной топографии обучали оценке местности для боя, ориентированию, составлению схем местности, учили читать топографические карты, ходить по азимуту. Основательно обучали рукопашному бою. В общем, всему тому, что необходимо на войне. Наши учителя добивались главного – уверенности солдата в себе, как бойца-профессионала, уверенного владения оружием. Правда, потом, в Афгане, приходилось учиться и по-новому вести бой. Ведь нас учили действиям в современном населенном пункте, а пришлось воевать в горной местности, в кишлаках с узенькими улочками.
— Вы знали, что ваше подразделение готовят для боевых действий в Афганистане?
— Нет, это мы потом узнали, что готовили в Афган. В 1981 году осенью весь наш батальон погрузили в эшелон, сказали, что поедем на боевые стрельбы на Балхаш, а отправили в Афганистан. На границе нас полностью экипировали боевым снаряжением, технику дали, и 29 октября своим ходом мы зашли в Афган, а 31 октября въехали в город Меймене, центр провинции Фарьяб на северо-западе страны, это было местом нашей дислокации нашего 177-го отряда специального назначения под командованием Кара-майора. Прослужил я в Афганистане почти год, до 9 ноября 82-го года.
— Как проходила служба?
— Вначале в Меймене мы занимались поддержанием порядка. Постоянно были стычки с душманами, напали уже 7-го ноября, через неделю, как мы зашли. Вечером начался обстрел, стреляли по нашей стороне. Ночь седьмого ноября запомнилась нам всем крепко. Тогда «духи» решили освободить из городской тюрьмы своих плененных полевых командиров. Думали, что седьмого ноября, в праздник, коммунисты будут гулять. Афганские части, «царандоевцы», попросили помощи. Командир наш поднял по тревоге и направил первую группу нашей роты, группу Калибека Ахметова. Попав под перекрестный огонь «духов» и «царандоевцев», наша колонна всё же сумела нейтрализовать душманов. В тот день погиб наш первый солдат, ефрейтор Андрей Иванов. А офицер Эркин Джуматаев был ранен.
Таких дислоцированных групп, как наша, было несколько по северу Афгана для уничтожения группировок мятежников, если они появятся вблизи от нашей границы, для разгрома противника на дальних подступах. Мятежников мы и местное население называли «душманами», что означает «враг». Моджахедами, то есть «воин джихада», их стали называть позже.
Через полгода, в декабре, я получил ранение осколочной гранатой во время нападения душманов. Вся правая сторона оказалась поврежденной, рука сломанной, и меня, загипсованного, отправили лечиться сначала в Кундуз, потом в Ташкент. Госпиталь ташкентский был переполнен, раненые из Афгана были не только во всех палатах, но и в коридорах. Оттуда уже отправляли кого в Алма-Ату, кого во Фрунзе (тогда — Бишкек), кого в Ашхабад. Я попал в ашхабадский военный госпиталь, там пролечился почти два месяца, сделали операцию, извлекли осколки. Потом при выписке на комиссии мне сказали дослужить оставшиеся шесть месяцев в Ашхабаде. Я спрашиваю – в каких войсках, говорят – в связи. Нет, говорю, я в связи не буду служить, я десантник, и десантником должен служить. Ну, молодость же… (смеется). Тогда, говорят, отправим тебя опять в Афганистан, и я согласился. Месяц в марте отпуск дали мне, после этого обратно в Афган. А сейчас вот, в зрелом возрасте, думаешь – зачем я опять поехал туда? Тогда же сколько гробов из Афгана привозили… С одной стороны, это молодость, с другой – патриотизм все-таки. Американцы должны были зайти в Афганистан, они договорились с правителем Амином. А нам, Советскому Союзу, это было стратегически не выгодно, чтобы к нашим границам так близко подходили и устанавливали свои ракеты. Ведь не просто так наши подразделения стояли в Германии, Монголии, на Кубе — чтоб не подпускать противника к своим рубежам. Да и была еще опасность появления исламского фундаментализма, что дестабилизировало бы советскую Среднюю Азию, в частности, Таджикистан. Произошел переворот, в результате которого к власти пришел лояльный к нам Бабрак Кармаль, он учился в Союзе. И тогда наши войска вошли в Афганистан, это было логичной мерой предосторожности со стороны Советского Союза. И это было оправданно. А в качестве формального основания ввода войск было использовано, как предлог, неоднократные обращения руководства Афганистана оказать военную помощь для борьбы с антиправительственными силами. В общем, тянуло меня в Афган.
— И что было дальше на Вашей службе?
— Последние шесть месяцев еще хуже условия были. Приехал туда своим ходом, никто меня не искал, не заставлял ехать. Документы сдал – и лежу жду. А меня не отправляют. Каждый день утром подъем, покушали – и вагоны грузить. Я говорю, что так не пойдет, и не стал туда ходить. А тут как раз с Афгана 50 человек пришли, наши солдаты, офицеры, а среди них один земляк с Байзакского района нашей области, он рассказал, что приехали они за новой техникой, 20 танков и снаряды забрать, а потом обратно. Я и попросился, чтобы 51-м бойцом меня записали. Так с ними и попал опять в Афган. Вернулся в Меймене, к своим в отряд, а они удивляются – что ты приехал? Мы думали, тебя списали, и ты там дослужишь..
Через неделю нас отправляют в Панджшерское ущелье, которое контролировал Ахмад Шах Масуд, тот самый главарь банды, он командовал военным крылом партии «Исламское общество Афганистана», легендарный афганский боевик, по кличке «Панджшерский лев», наш противник с многотысячной группировкой мятежников. Его финансировали западные спецслужбы, и никому из афганского правительства не подчинялся. Панджшерское ущелье, которое контролировал Ахмад Шах, его родовая вотчина, оно богато месторождениями алмазов, лазуритов, и имело огромное экономическое значение для боевиков, доходами от приисков они себя очень хорошо материально обеспечивали.
В начале лета 82-го года наша 40-я армия провела операцию по захвату части Панджшерского ущелья. Потом наш мусульманский батальон один оставили, а все ушли. Стоял там еще афганский батальон, но от них никакого толку. После завершения операции и выхода наших войск из ущелья душманы за несколько часов буквально вышибли афганский батальон. Наши союзники бежали без боя, побросав всё свое тяжелое вооружение. Как говорят, Ахмад Шах тогда поклялся на Коране, что за неделю выкинет и нас из Панджшера. Но наш мусульманский батальон простоял там почти год. Наши подразделения захватили и укрепились на всех господствующих высотах, не оставив противнику никакой возможности для инициативы, заблокировав ему выход в центральный Афганистан. Во время боевых вылазок наши ребята громили его базы, уничтожали отдельные группы боевиков, захватывали в плен полевых командиров. Сам Ахмад Шах был вынужден ежедневно менять место своего пребывания, опасаясь нападений или налета авиации по нашей наводке. За голову нашего комбата Кара-майора он миллион долларов поставил, потом до пяти миллионов повысил. Душманы отслеживали Кара-майора по всему Афганистану, куда бы мы ни перемещались. Подполковника Бориса Тукеновича Керимбаева, нашего Кара-майора, прозвали «черным майором» за то, что от рождения он был смуглым до черноты. Интересно, что в конце нашего противостояния с этим Ахмад Шахом, уже в начале 83-го года, когда военно-политическая обстановка изменилась, по заданию командования Кара-майор в одиночку трижды ходил на переговоры к Ахмад Шаху по условиям перемирия от имени афганского правительства. Предложения стать министром правительства Бабрака Кармаля он не принял, но и нашего командира не тронул. Тогда моджахеды сильно удивились, как это с такой дорого оцененной головой Кара-майор не побоялся прийти к ним. На это Борис Тукенович сказал, что у него в отряде каждая голова столько стоит.
— Дембель ждали?
— Уволился я в 82-м году, в ноябре приказ был. Но отправить было нечем, вертолет не посадишь, площадка маленькая – горная же местность, да и опасно. Если только пытается вертолет сесть — они сразу обстреливают минометами. Так и держали нас там. А когда скончался наш правитель Брежнев, душманы вообще обнаглели, каждый день обстреливали, покоя не давали. Минуты тихой, спокойной не было! Числа 15-го нас, человек 60 дембелей, посадили на БТРы и повезли вниз, в другую военчасть, а оттуда все-таки вертолетом. Машина даже не садится на землю, а зависает в воздухе и мы должны запрыгивать, по 15 человек.
Увезли нас в Кабул, столицу Афганистана – как будто в Союз вернулись. Спокойно, люди без автоматов ходят. А там, в горах, в «горячей точке», шесть месяцев никогда раздетыми не спали, только в своем обмундировании, в бронежилетах, автомат рядом всегда заряженный. Вши были – мыться-то невозможно. Вода там горная, холодная, как лед. Баню делали раз в месяц, и то опасно, был риск, что обстреляют, пока мы моемся. Они всё знали – где какая рота живет. Как заряда или завтрак, они обязательно пару мин закинут во двор. Человек 500 нас туда прибыло, и за год 100 человек мы потеряли.
Душманов мы вылавливали, но ликвидировать сами не имели права, должны были сдать в афганские правоохранительные органы. А уж там они судят, расстреливают – это их дело. Если мы расстреляем – нас наказывают. В бою – другое дело. Но душманы эти очень жестокие. Когда наши ребята к ним попадали, они их подвергали страшным мучениям. Больно вспоминать…
— Как к вам относилось местное население?
— Местное население относилось двойственно. В глаза улыбаются, вежливые, обходительные, а повернешься – могут и нож в спину, и выстрелить. Называли нас «шурави сарбазы». В общем, там страшно и интересно было. Когда молодыми были, особо не задумывались. А сейчас, в мои 58 лет, думаю – как мы всё это прошли, сколько молодых ребят потеряли… Тогда была такая политика – интернациональный долг. Там же не было такой войны, как в Великую Отечественную – лоб в лоб, вот ты, а вот противник. Там по-другому — партизанская война была, не знаешь, из-за какого угла, из-под какого куста и когда тебя обстреляют. Лоб в лоб, в открытую, они никогда не шли. Мы встречаемся с врагом лицом к лицу, с оружием в руках, а душманы прячутся среди местного населения, среди афганцев и сложно угадать — свой он или замаскированный враг. В любой удобный для него момент может полоснуть ножом или пустить пулю.
29 октября мы каждый год собираемся в Алматы с друзьями-«афганцами», вспоминаем. Наш «Батя» Кара-майор сейчас живет в Алматы. Собираемся, вспоминаем Афган, погибших друзей. Из рядов наших десантников вышло много высокопоставленных военных. Сакен Жасузаков тогда был старшим лейтенантом, начальником разведки, собирал разведданные и уточнял обстановку до начала боевых действий нашего отряда. Удивительно, как молодой офицер, вчерашний выпускник военного училища, в чужой стране, не зная языка, создал агентурную сеть, добывал данные о противнике. Как потом стало известно, когда Сакен Жасузаков установил связных афганских спецслужб, то переоделся в местную одежду и несколько дней ходил за этими связными по городу, вел наблюдение, кто из них на кого работает. И выяснилось, что один и тот же человек приносил одну и ту же информацию в несколько мест, а афганское руководство потом выдавало ее как проверенную, добытую из нескольких источников, как результат работы своей, контрразведки. Это было важно, чтобы не направлять нас на выполнение задач по сомнительным данным. Генерал-полковник Сакен Адильханович Жасузаков впоследствии стал Председателем Комитета начальников штабов, первым заместителем Министра обороны Республики Казахстан, сейчас министром. Есть еще генерал Дюсекеев, тогда тоже старший лейтенант. А сейчас Мукан Естаевич представитель высшего командования Вооружённых сил Казахстана, заместитель председателя Комитета начальников штабов Министерства обороны, генерал-майор. Еще двое в Киргизии, один в Туркменистане – несколько генералов из нашего батальона.
Командующий 40-й армией генерал-полковник Громов в своей книге «Ограниченный контингент» написал: «Я глубоко убеждён: не существует оснований для утверждения о том, что 40-я армия потерпела поражение, равно как и о том, что мы одержали военную победу в Афганистане. Советские войска в конце 1979 года беспрепятственно вошли в страну, выполнили — в отличие от американцев во Вьетнаме — свои задачи и организованно вернулись на Родину. Перед 40-й армией стояло несколько основных задач. В первую очередь мы должны были оказать помощь правительству Афганистана в урегулировании внутриполитической ситуации. В основном, эта помощь заключалась в борьбе с вооружёнными отрядами оппозиции. Кроме того, присутствие значительного воинского контингента в Афганистане должно было предотвратить агрессию извне. Эти задачи личным составом 40-й армии были выполнены полностью. …Сделать то, что выполнили спецназовцы в Афганистане, под силу только беспредельно мужественным и решительным солдатам. Люди, служившие в батальонах спецназа, были профессионалами самой высокой пробы».
— Расскажите о Вашей семье…
— С супругой Зинат вырастили четверых детей, они подарили нам пока еще пятерых внуков. Младшая дочь Зухра Елтаева (у нее фамилия по деду) спортсменка, занималась женским боксом, входила в сборную Казахстана, двукратная чемпионка страны. Муж ее также спортсмен, Мейиржан Аширов, занимается вольной борьбой, трехкратный чемпион Казахстана. Вот такие у меня богатства.
Я горжусь, что я служил в армии, да еще в десантных войсках в Афганистане. Служба в армии – это чрезвычайно важно. Если ты мужчина, ты должен пройти армейскую службу, чтобы окрепнуть духом, физически, закалиться. В армии воспитывается патриотизм, ты знаешь, что за твоей спиной твои родители, твоя семья, твоя Родина, ты чувствуешь себя защитником своего Отечества. Мужчина должен служить, получить всестороннюю подготовку. Сейчас ведь маленький срок службы – всего год. За это время нужно успеть увидеть, какие в армии есть образцы вооружения, научиться стрелять, ориентироваться на местности, развить свои физические качества, «накачаться», окрепнуть. Тем более что сейчас такая серьезная международная обстановка, в мире то там, то здесь вспыхивают военные конфликты, и никто это этого не застрахован. Благодаря мудрой политике нашего Президента Нурсултана Назарбаева Казахстан сегодня сохраняет стабильность и является как бы таким островком мира в Центральной Азии. Но это сегодня. А что будет завтра – никто не знает. Поэтому каждый мужчина должен уметь держать автомат и стрелять, быть физически крепким и выносливым. Должен быть патриотом своей Отчизны. Каждый мужчина должен знать, как Родину защищать.
