Пребывание осужденного в местах лишения свободы более 5-6 лет приводит к распаду личности, его возврат к нормальной жизни в обществе очень затруднен. Это одни из главных аргументов, которые приводят судьям эксперты организации «Международная тюремная реформа в Центральной Азии» (Penal reform international — PRI), говоря о необходимости сокращения тюремного населения в Казахстане, применения альтернативных лишению свободы мер уголовного наказания и гуманизации уголовного законодательства, сообщает ИА «Эк-спорт».
По словам международного эксперта PRI судьи суда города Астаны в почетной отставке Дании Кисиковой, психологами также было установлено, что без ущерба для своего здоровья и психики судьей человек может работать не больше 10 лет. Россияне приняли во внимание данное обстоятельство, и установили срок отставки после истечения этого периода работы в должности судьи. В Казахстане же пост судьи разрешено занимать до 20 лет.
Эта информация была озвучена во время семинара «По развитию сотрудничества между судебной системой и гражданским обществом по обеспечению доступа к правосудию для уязвимых групп в местах лишения свободы» в г.Таразе с участием судей южного региона страны и правозащитников.
Как сообщил Королевский адвокат Великобритании, международный эксперт PRI Иэн Карстен, в его государстве должность судьи получают лучшие из адвокатов, которые имеют не менее чем десятилетний опыт участия в судебных процессах. На должность судьи назначается человек уже в зрелом возрасте, преимущественно с достижением сорока лет. И срок его пребывания на этом посту тоже ограничен — считается, что фактор эмоционального выгорания не должен мешать принятию справедливых и взвешенных приговоров и решений.
Председатель судебной коллегии по уголовным делам Жамбылского областного суда Нурмахаммат Абидов, анализируя ситуацию в Казахстане, отметил: пока нет оснований говорить о том, что цели по соблюдению прав осужденных на судебную защиту и возможности доступа к ней полностью достигнуты.
— К сожалению, мы сталкиваемся с тем, что в местах лишения свободы ежедневно массово происходит унижение человеческого достоинства, — констатировал член Общественной наблюдательной комиссии по Жамбылской области Рауф Сабитов.
Его поддержала Дания Кисикова:
— Наказание не имеет своей целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства. В настоящее время в большинстве цивилизованных стран осознается кризис наказания, кризис уголовной политики. Тюрьма служит школой криминальной профессионализации, а не местом исправления. Поэтому весь мир обсуждает вопрос о необходимости применения более лояльных мер наказания.
Особенное значение это имеет для уязвимых категорий граждан из числа осужденных, их, по словам регионального директора PRI в Центральной Азии Азамата Шамбилова, насчитывается на сегодняшний день в стране более 2000 человек. Это те люди, которые защищены международным правом.
Национальное законодательство к уязвимой категории лиц относит несовершеннолетних, беременных женщин, женщин, имеющих малолетних детей в возрасте до трёх лет, мужчин, воспитывающих в одиночку малолетних детей в возрасте до трех лет, женщин в возрасте 58 и свыше лет. В связи с этим установлены специальные ограничения и запреты в отношении этих лиц при назначении меры наказания и при его отбытии.
Дания Кисикова называет еще одну группу уязвимых осужденных — лица с ограниченными возможностями.
— В местах лишения свободы им невозможно обеспечить постоянную и полноценную медицинскую помощь, в которой они нуждаются. Колясочники, слепые и лица, имеющие иные увечья, не могут успеть за один час, положенный по режиму, осуществить процедуру помывки. Они не могут полноценно двигаться по территории, ухаживать за собой, вовремя реагировать на команды, которые следуют в связи с соблюдением режима содержания. Инвалидам на дому помощь оказывают социальные работники, в закрытых учреждениях этого нет. В законе не предусмотрена такая помощь в местах лишения свободы. Администрация прикрепляет к ним каких-то осужденных из числа отбывающих наказание для того, чтобы они выполняли функции соцработников.
На уровне высшего руководства страны мы обсуждали этот вопрос, и я предложила внести в законодательство изменения с тем, чтобы предусмотреть оплату услуг осужденных, которые помогают инвалидам в местах лишения свободы. Необходимо наладить государственное регулирование этого вопроса, а не пытаться решить его на уровне администрации закрытого учреждения. Судя по отчетам правозащитников, во многих местах лишения свободы есть лежачие осужденные с ограниченными возможностями. И никакой помощи им не оказывается, — говорит судья в почетной отставке.
Она подчеркивает: люди, которые находятся в местах лишения свободы, уже по определению является уязвимыми в силу того, что у них отсутствует право на самоопределение. По минимальным стандартным правилам ООН в отношении обращения с заключенными говорится, что целями приговора к тюремному заключению или к аналогичному лишению свободы являются главным образом защита общества от преступников и сокращение случаев рецидивизма. Эти цели могут быть достигнуты в том случае, если срок заключения используется, насколько это возможно, для обеспечения реинтеграции таких лиц в общество после их освобождения, с тем, чтобы они могли вести законопослушный и самостоятельной образ жизни.
Правозащитником Рауфом Сабитовым затронут вопрос об условно-досрочном освобождении (УДО). По его словам, был случай, когда отказ судьи основывался на том, что «поскольку осужденный встал на путь исправления, следовательно, до этого он не был на этом пути».
Дания Кисикова заметила, что подобные мотивировки, если они действительно имели место, свидетельствуют о полной профессиональной непригодности судьи. Она также обратила внимание слушателей на то, что у нас в судах отказывают осужденным в условном-досрочном освобождении или замене неотбытой части наказания более мягким по основаниям, не предусмотренным в законе. То есть, имеет место препятствование законному праву осужденного на УДО или замену наказания, которые по своему назначению являются самым действенным стимулом к правопослушному поведению и последующей интеграции в обществе. Имея мотивацию, осужденный принимает меры для получения поощрений, необходимых для освобождения, меняется его отношение к труду.
— Давайте-ка вспомним, что вы пишете в постановлениях, когда отказываете в УДО? – обратилась к судьям Дания Кисикова. — Принимается во внимание наличие погашенных дисциплинарных взысканий. Но если они погашены, какие правовые последствия эти взыскания несут? Зачем об этом вообще писать? Это юридическая неграмотность, либо иллюстрация откровенного нежелания принятия законного решения. Правозащитники знают, чего стоит осужденному заработать одно поощрение. Насколько в тюрьмах было бы меньше людей, если бы их вовремя освобождали по болезни и по УДО, — резюмировала она.
Руководитель группы Национального превентивного механизма по Жамбылской области Габит Айтенов поднял еще одну проблему, связанную с реализацией законных прав осужденных на правосудие. В настоящее время судебные заседания по УДО или замене наказания на более мягкое проводятся в он-лайн режиме по аудиовидеосвязи, когда осужденный находится в специально оборудованном кабинете. И, как правило, адвокат, вместо того, чтобы находиться в этот момент рядом с тем, чьи интересы он представляет, сидит в зале суда, где впервые слышит и видит на экране своего подзащитного. Дания Кисикова заявила, что это следствие недобросовестности адвоката.
— Есть конфиденциальные контакты адвоката со своим подзащитным. Поэтому он должен находиться в месте лишения свободы, рядом с заключенным. Большие претензии также к адвокатам, которых назначают по постановлению органов уголовного преследования. Они приходят в суд, дело не читали, знать не знают, о чём говорят, им дела нет до подзащитного. Наш институт защиты несовершенен. Адвокаты не стремятся соответствовать международным стандартам, — заключила Дания Кисикова.
Подводя итоги, слушатели отметили, что уже само проведение такого семинара, свидетельствует о стремлении государства продолжать начатые шаги по гуманизации и совершенствованию уголовно-исполнительной системы в Казахстане.
Елена ЕФИМОВА
